ИЖОРСКИЙ КОСТЮМ

Первые данные об ижорской одежде мы находим в трудах исследователей XVIII века. В знаменитой книге академика Иоганна-Готлиба Георги «Описание всех в Российском государстве обитающих народов...» ижорку изображают две гравюры, сопровождаемые краткими заметками в тексте — «Чухонка в уборном платье» (вид спереди и сзади) и «Ингерская крестьянская баба»).

А в рукописи Федора Туманского XVIII в. представлено полное и детальное описание ижорской одежды того времени188. Позднее, уже в ХХ в. на одежду ижор обращали внимание финские этнографы и российские исследователи.

МУЖСКАЯ ОДЕЖДА

Мужская одежда меньше привлекала исследователей. Георги писал, что «она во всем подобна одеянию финских мужиков», а Туманский отмечал: «Мущины одеваются точно как русские». И все же вещи, сохранившиеся в музеях и, главное, старинные рисунки и архивные фотографии дают нам возможность представить себе, как одевался ижорский мужчина.

На основе древних ижорских песен можно представить старинную свадебную одежду ижорского жениха, сшитую его матерью. Это льняная рубаха, расшитая богатым орнаментом по вороту, рукавам и груди и украшенная блестками, по подолу которой были вышиты кони или подшивался кумач; брюки — из кожи; на ноги надевались синие чулки, сапоги. Жених обязательно подпоясывался полотенцем, вышитым его с ест рой, так, чтобы были видны украшенные концы — этот пояс считался оберегом от нечистой силы. В сойкинских рунах пелось о том, что на жениха накидывалась шерстяная мантия с золотыми нитями, меховая шуба и свадебный «шлем».

Даже в начале ХХ в. многие ижорские мужчины в будни носили старинную одежду: длинные белые штаны и белую длинную рубаху, с косым воротом на западе и с прямым — на севере Ингерманландии. Обычно такую одежду шили из домотканины — грубой самодельной льняной ткани, часто небеленой (см. цветные иллюстрации VI и XII).

В обычные дни такую одежду не подпоясывали, но в праздники завязывался поверх рубахи тканый пояс, длиной до 2,5 м, с льняной основой и шерстяным утком, обычно сотканный на берде. Были в ходу и пояса, изготовленные на 8-12 дощечках — этим древним способом здесь чаще плели тесьму для обуви и обмоток, но и пояса выходили красивыми и яркими. Хотя белый цвет одежды признавался тогда самым «настоящим мужским», но в оредежских деревнях к началу ХХ в. носили мужчины и льняные темно-синие штаны, и рубахи из пестряди (так называлась льняная ткань, узор которой чаще всего состоял из клеточек или узких полос, что достигалось путем включения крашеных нитей и в основу и в уток).

А в нижнелужских деревнях с конца XIX в. в моду вошли льняные штаны с набивным синим узором («цветы» и «снежинки»).

Парни, да и мужчины помоложе к началу ХХ в. предпочитали шить одежду из покупных тканей — ситца, сатина и покупного сукна.

Но верхнюю одежду еще долго делали именно из тканей домашнего изготовления. В районах нижней Луги летом носили рююди — белый льняной кафтан без подкладки и воротника. А гордостью каждого ижорского мужчины было тяжелое длиннополое суконное пальто виитта белого, синего или коричневого цвета, у молодых украшенное красной или синей тесьмой.

Носили его весной и осенью и всегда надевали в церковь и на праздники. Помню рассказы бабушки, как трудно было стоять в церкви на службе рядом с мужиками именно в синих вииттах. Ведь их прочный невыгорающий синий цвет достигался весьма непривычным для нас способом крашения, где использовалась привозная краска индиго и настоянная в течение месяца в теплом месте на печке моча(!) в горшке. Говорят, что мужики запаха не выдерживали и уходили в лес заготавливать дрова на все время крашения. Краска получалась «вечная» и к тому же красивого глухо-синего цвета, но и запах держался более года…

Особой значимостью для каждого ижора обладали кожаные сапоги высотой до колена. Их берегли для особых случаев, предпочитая летом ходить босиком. И часто, идя на гуляния в соседнюю деревню, сапоги несли перекинутыми через плечо, а надевали лишь на окраине чужой деревни. Такие крепкие сапоги из толстой свиной кожи служили десятилетиями, только нужно было не забывать подшивать снизу заплаты.

А у рыбаков были особые высокие рыбацкие сапоги, в подошвы которых зашивали свинец для большей устойчивости. Рыбаки говорили, что в таких сапогах не страшно домой пьяным прийти — сапоги не дадут упасть! Такие сапоги сейчас можно увидеть в Ижорском музее в Вистино.

ЖЕНСКАЯ ОДЕЖДА

Женской одежде во всех описаниях уделялось значительно большее внимание. У нее нет сложных возрастных отличий, но она привлекала красотой и необычностью. Кроме того, в разных местах проживания ижоры одежда была настолько разной, что говорить о едином «ижорском» костюме нельзя. На основе разнообразных данных можно выделить четыре типа традиционной женской ижорской одежды: 1) комплекс с «ааннуа»; 2) комплекс с «хурстод»; 3) сарафанный комплекс; 4) комплекс с «харакка».

Одежда девушек не отличалась от одежды замужних женщин, разница была лишь в прическе и форме головного убора. По Георги, девушки заплетали косы, по Туманскому, они носили волосы распущенными, подрезая их спереди челкой. Поздние сведения говорят о том, что косу девушки распускали лишь после сватовства и до дня венчания. По данным XVIII в., нижнелужские ижорки, выходя замуж, подобно водским женщинам, брили голову до рождения первого ребенка и лишь потом опять отращивали волосы.

Прежде всего, мы расскажем о самой ранней известной женской ижорской одежде XVIII в. Она детально описана в упомянутой рукописи Федора Туманского. Одежда подобного типа сохранялась у хэваских ижор в деревнях по берегам реки Коваши до начала ХХ в. Такая одежда носит название комплекс с «ааннуа».

КОМПЛЕКС С ААННУА

Эта одежда состояла из рубахи рятсиня, двух полотнищ хурстут и ааннуа, головного убора саппано, передника полле, поясов и украшений.

Основным элементом нательной одежды была длинная белая домотканая рубаха рятсиня сложного покроя. Стан рубахи шился из четырех полотнищ грубого холста. Верхняя часть рубахи состояла из двух оплечий хартиуксет, соединенных сзади полоской ткани шириной 14-15 см. Эти оплечья были удивительно красивы: их ткали сложными геометрическими узорами из ромбов и свастик и поверх тканья дополнительно вышивали белой шерстью. При этом чаще всего синюю льняную основу соединяли с шерстяным утком красного или желтого цвета. Широкие рукава также были необычайно богато украшены сложным тканым орнаментом и вышивкой. Не случайно Георги писал, что «женская одежда нарочито еще и суетна», и на «отделку такой рубахи требуется времени не менее чем как недели четыре». Рубаха скреплялась у ворота фибулой — «большою серебреною овального образа пряжкой... иногда вызолоченною, осыпанною каменьями или жемчугом». Подобные пряжки дожили до начала XX в., но в несколько упрощенном виде. Есть сведения, что в старину независимо от времени года такие рубахи носили по две одновременно.

Поверх рубахи надевали очень своеобразную одежду в виде двух полотнищ, каждое из которых напоминало передник на одной лямке. Надевались они так: на правое плечо накидывалась лямка и весь левый бок оказывался закрытым узким полотнищем хурстут из поперечно-полосатой шерсти с полоской из разноцветных лоскутов внизу. На левое плечо крестообразно с хурстут одевалась лямка другого, более широкого шерстяного полотнища, закрывавшего правый бок и называвшегося ааннуа. Ааннуа должно было быть только черного или с инего цвета; в будничном варианте оно не украшалось, а в праздничном — сплошь вышивалось шелком, б исером и белыми бусами, отчего становилось очень тяжелым.

Поверх ааннуа надевали передник полле, тканный из шелка или шерсти и украшенный пятью одинаковыми рядами бисера, а шестой его ряд, шире первых в 5 раз, был вышит сложным узором из жемчуга и имел внизу привески из «змеиных голов». «Змеиными головами» или «ужовками» назывались раковины каури — излюбленное украшение многих финно-угорских народов. Родом раковины каури — из вод Индийского океана, и трудно себе представить, какими длинными и сложными путями они проникали на эти балтийские берега.

Ф. Туманский также сообщает и об одной из древнейших частей ижорской женской одежды — селга вюо («спинном поясе»). Такие детали одежды близки по форме и местоположению набедренникам некоторых финно-угорских народов (особенно — восточнофинских, например мордвы). Подобные украшения имели важное магическое значение. Ижорский «спинной пояс» представлял собой носимую сзади широкую полосу сукна с подвешенными «змеиными головами», украшенную прекрасными узорами из разноцветного бисера, золотым и серебряным позументом и двумя полосами из раковин каури. Такой пояс когда-то хранился в коллекции прежде существовавшего Музея народоведения — он был шириной 6 см, украшен бисером и рядами раковин каури. Крепился он ремешком, который завязывался спереди. Поверх одежды ижорки три раза опоясывались кожаным поясом с оловянными бляшками, весом более килограмма.

У замужних ижорских женщин прическа была очень сложной, волосы делились на три части: одна часть закручивалась на затылке в пучок, а две косы у висков держались при помощи сюккяре — плотно прилегающего жгута из холста и ваты. Все три пучка покрывались полотенчатым головным убором саппано. Он держался на голове с помощью завязок и не снимался ни днем, ни ночью, что являлось причиной многочисленных жалоб в свадебных песнях. Саппано был очень красивым и нарядным головным убором: прилегающая ко лбу часть состоял а из двух полос, сотканных из шелка или шерсти, одна — красного или синего цвета с золотым позументом по краю, другая — вышитая сложными разноцветными узорами. Сзади спускался на спину длинный конец пурста, который подвязывался тесьмой за головой, проходил под ожерельями и поясом и доходил до пят. Посредине этого длинного «хвоста» шла полоса, вышитая великолепными разноцветными узорами с золотой нитью и блестками и обшитая лентами и кусками красной и желтой ткани.

В ушах ижорки носили небольшие серьги, к которым подвешивались другие, собственно ижорские — таллукар — в виде несомкнутого кольца с двумя п осеребренными ножками-прутиками внизу. Эти ножки украшались посредине большими камнями. К кольцам таллукар крепилось до десяти лент, полукружием спускавшихся по спине. На шею надевали множество ожерелий: у самой шеи — несколько ниток жемчуга, пониже — до двадцати ниток различных бус, затем на ожерелье из драгоценных камней подвешивали один или несколько крестов (эти бусы необходимо было носить всегда). А прямо до пояса опускались нитки «разноцветных каменьев» и три нитки белых «змеиных голов».

На ноги ижорские женщины надевали красные обмотки риват, закрепляя их черными оборами, сверху — узорчатые шерстяные чулки сукат, а поверх — короткие холстяные чулки ратит, подвязываемые узкими красными оборами. Ходили ижорки, по свидетельству Туманского, в «кожаных босовиках без ушек», имевших «вместо пряжек рисованные или золотом набивные узоры», прошитые блестками, каблуки подбивались медными скобками.

Одежда этого типа довольно долго сохранялась в ижорских деревнях по берегам реки Хэваа (Коваши). Правда, поверх традиционной рубахи надевали уже только аннуа. Я сама слышала рассказы бабушек, как в своем детстве, которое пришлось на 1910-е годы, они встречали двух старушек, всегда ходивших в церковь в старинных вышитых одеждах. При этом они громко говорили, что они — последние ингеройсет. Не их ли мы видим на фотографии, сделанной в 1911 г. финским исследователем Самули Паулахарью?

СЕВЕРНО-ИЖОРСКИЙ КОМПЛЕКС

Костюм ижор на Карельском перешейке был во многом схож с одеждой местных финнов-эурямёйсет195. В состав праздничной женской одежды входила рубаха с рекко, юбка хаме, головной убор харакка, передник эсилиина и украш.

Особенно замечательна была рубаха пайта: ее верхняя часть шилась из тонкого льняного полотна, и на груди украшалась рекко — вышивкой трапециевидной формы, где шерстяными нитями красных, оранжевых, желтых, коричневых, зеленых и синих цветов горизонтальным стежком или крестиком выш ивались геометрические орнаменты (а самые старинные рекко вышивались золотисто-желтой шерстью). Вышивкой украшался и ворот рубахи. Часто рукава заканчивались манжетами. Разрез на рубахе был с левой стороны рекко, его застегивали небольшой круглой фибулой солки. Нижняя часть рубахи, которую не было видно, шилась из грубого льна. Поверх надевали длинную юбку хаме из синей, черной или коричневой полушерсти, по подолу которой шел волан из красной покупной ткани или цветная покромка, тканная на берде. На такой юбке закладывали более 40 складок, а тонкий притачной пояс застегивали на пуговицу. В прохладную погоду и в праздники северные ижорки носили короткий белый льняной полукафтан костоли, сшитый в талию и сильно расклешенный. В таком наряде шли в церковь первый раз в году летом, на Вознесение, и поэтому праздник в народе называли «костольным». Шили костоли чаще всего из белой покупной диагонали, а вдоль полочек до талии располаг али узкие полосы великолепной тонкой вышивки шерстяными нитями.

Но главным отличием местных ижорок был головной убор харакка («сорока»).

Его налобная часть украшалась невероятно красивой вышивкой. Ее геометрические четкие узоры — кресты, шестиугольники, «зигзаги» — вышивались разноцветными шерстяными и шелковыми нитями в самой различной технике: и крестом, и настилом, и тамбурным швом, и вышивкой по сетке. А задняя часть харакка, спускавшаяся до плеч, украшалась двустронним швом. Были и праздничные харакат, с яркими, чаще всего красными, бордовыми и желтыми узорами. Были и «скорбные» харакат, вышитые черными, темно-синими и зеленоболотн ыми нитями.

Долгое время у северных ижор оставалась в употреблении плетеная обувь вирсут из лыка — лапти и ступни. Такая обувь была незаменима в лесах и болотах: вода сразу вытекала сквозь щели и нога не оставалась мокрой.

КОМПЛЕКС С ХУРСТОД

Другой старинный комплекс женской одежды известен нам из нижнелужских и сойкинских деревень второй половины XIX века, хотя имел распространение и в более ранние времена. Он включал в себя рубаху отистовапайта, поясную одежду хурстод, пояс пуута, поясные украшения кааттерид, передник, головной убор сапано, многочисленные украшения и ленты (см. цветную иллюстрацию XVI)196.

Рубаха отистовапайта сложного старинного покроя близка рубахе хэваских ижор (см. цветную иллюстрацию XVII). Рубаха имеет прямоугольную форму. Верхняя ее часть состоит из трех полотнищ, перекинутых через плечи. Причем среднее полотнище делается из простого холста и имеет разрез для шеи, а два боковых — из узорчатого, тканого с употреблением четырех нитченок. Узор тканья состоит из мелких вытянутых ромбов. Переднее центральное полотнище все покрыто сложной вышивкой ромбами черными, красными и, иногда, желтыми нитями и называется ринтамус или перенитса, слева от него делается разрез. Края разреза раньше скреплялись круглой пряжкой солки, а позднее — петлей и пуговицей. Заднее полотнище украшено вышивкой лишь по краям. Рукав кроится следующим образом: от полотнища холста с одной стороны отрезается клин и пришивается к противоположной стороне полотнища; полученный кусок складывается пополам, сшивается и основанием рукава пришивается к боковому полотнищу рубахи. На рукава в верхней их части нашивается по полосе вышитого холста. Узкая полоска вышивки имеется также на обшлагах. Нижняя часть рубахи называется миехуста и шьется из трех полотнищ, из которых два делаются из более грубого полотна, а третье, боковое (его было видно из-под надеваемой поверх рубахи поясной одежды хурстод) — из тонкого, украшенного по подолу вышивкой.

Поверх рубахи надевают особую поясную одежду хурстод. Эту часть одежды на нижней Луге также называют хурстуксет, а на Сойкинском полуострове — пайда. У нее необычный покрой и старинная техника тканья. Хурстод состоит из трех сшитых кусков. Переднее и заднее полотнища делались из синей полушерстяной материи с пришитыми снизу белыми вышитыми полотняными подолами. Боковое же полотнище, расширяющееся книзу, шилось из белого домотканого полотна и также вышивалось. Необычна была ткань первого и второго полотнища: холщовая основа и шерстяные нити утка создают взаимно выступающие узоры из ромбов и свастик. Кроме того, на лицевой стороне ткани узоры свастик, образуемые нитями основы, зашиты желтыми и красными шерстяными нитями. Получалась очень прочная, теплая и удивительно красивая ткань. Хурстод крепилось на поясе при помощи завязок так, что боковое полотнище приходилось с левой стороны, правый же бок оставался открытым.

Поверх хурстод обязательно надевали две особые подвески кааттерид, спускавшиеся сзади с пояса. Каждое из них делали из прямоугольного узкого тканого шерстяного полотнища шириной 1315 см и длиной до 60 см — в нем широкие красные полосы чередовались с узкими синими. К верхнему краю красных полос пришивали по бисерной решетке, к которой крепили или монеты, или круглые медные бляшки. К самой верхней решетке и к низу кааттерид прикреплялись раковины каури. С внутренней стороны привязывали металлический бубенчик. В верхней части подвесок, во всю их ширину пришивались петли из вышитого холста. Сквозь них продевался шерстяной пояс, на котором и подвешивались кааттерид.

С правой стороны через пояс перекидывалось полотенце, украшенное на обоих концах кружевом или бахромой, прошивками и рядами вышивки. Узоры были самые разнообразные — и странные антропоморфные фигуры, и двуглавые кони, и всадники, и деревья, и загадочные геометрические фигуры. Вышивали почти всегда шерстяными нитями красного цвета или разноцветными, применяя самый распространенный у ижор двусторонний шов (иногда такую технику вышивки называют «росписью»).

Поверх хурстод в старину ижорки носили особый женский пояс пуутта. Его делали из домашней выделки шириной 4 см и по всей длине украшали тремя рядами оловянных заклепок: в верхнем и нижнем ряду шли косые кресты, а в центральном — острые уголки.

На краях такой пояс заканчивался металлическими кольцами и крючком.

На хурстод также надевали вышитый передник. Иногда это было прямоугольное полотняное полотнище, вышитое разноцветной шерстью, «бумагой» и шелком и украшенное по низу бахромой или ручным кружевом. А порой это было широкое полотенце, сложенное пополам и подвешенное спереди на поясе так, чтобы нижний край был виден из-под верхнего. Концы такого полотенца украшались богатой разноцветной вышивкой, прошивками из красного ситца, кружевом или бахромой.

На голову сойкинские и нижнелужские ижорки вплоть до 1920-х годов надевали невероятно красивый полотенчатый убор сапано (см. цветную иллюстрацию XVIII). Несмотря на сходство названия с головным убором саппано у хэваских ижор, конструктивно это совсем иной убор. Он представлял собой два сшитых прямоугольных куска белой льняной ткани: узкий прямоугольник отсаллинен («налобный») или отсимус и более широкий хянтя («хвост»). Оба куска украшались богатейшей разноцветной вышивкой шерстяными нитями и в технике двустороннего шва, и крестом, и настилом. Вышивка была геометрической, но на старинных сапано на конце хянтя и по переднему краю отсаллинен обязательно вышивались петухи. На ранних сапано есть и третья деталь — потайной хвост салахянтя — этот небольшой прямоугольный кусок простого или вышитого холста подшивали снизу, он служил не только для лучшего закрепления сапано на сложной прическе, но, вероятно, исполнял и магическую функцию защиты.

САРАФАННЫЙ КОМПЛЕКС

Четвертый комплекс женской ижорской одежды тоже имел распространение у ижор в деревнях нижнего течения Луги и на Сойкинском полуострове, но, по ряду признаков, он не столь древний, как два предыдущих. Он стал использоваться с середины XIX века. Состоял он рубахи пайта, сарафана, передника полле, поясного полотенца ваарникке и головного полотенчатого убора (сапано или куккели) (см. цветную иллюстрацию XX).

Рубаха пайта шилась из белой льняной ткани полотняного переплетения (см. цветную иллюстрацию XXI). По покрою рубаха была составная, с прямыми поликами, с квадратным присборенным воротом. К концу XIX в. рукава были короткие, пышные, зачастую с воланом, а ранее — широкие, зауживающиеся к запястью. На поликах, оплечьях, вдоль разреза ворота и на манжетах-воланах рубаха украшалась вышивкой красными, синими, зелеными, желтыми и белыми шерстяными нитями. Иногда еще на полики нашивались красные прошивки. Орнамент вышивки мог быть самым разнообразным: женские стилизованные фигуры, птицы с пышными хвостами, розетки, ромбы, зигзагообразные линии и многое другое. Вышивка делалась и двусторонним швом, и крестом, и настилом по перевити. Использовалось для украшения манжет и кружево, связанное крючком.

Поверх такой рубахи надевался сарафан. Самый ранний из известных ижорских сарафанов, уже к концу XIX в. вышедший из употребления, носил название уммикко. У этого косоклинного сарафана лямки целиком выкраивались из переднего и заднего полотнища. Спереди делался небольшой разрез, по бокам которого нашивались узкие полоски вышитого красными нитями холста. Такой разрез завязывался двумя льняными шнурками. Ни пуговиц, ни каких-либо других украшений на этом сарафане не было. Сам сарафан шился из холста белого цвета, поэтому его на русском языке называли «беляк». Когда-то уммикко был свадебной одеждой, потом служил праздничной одеждой замужних женщин, а к концу XIX в. стал погребальным одеянием для старух.

С середины XIX в. ижорки стали носить иной сарафан — крассикке, сшитый из домотканой льняной или толстой шерстяной ткани черного или темно-синего цвета (см. цветную иллюстрацию XXI). Сарафан был косоклинный, сзади на сборках, с передним швом, на который были нашиты пуговицы. Будничный сарафан не имел никаких украшений кроме белых фарфоровых пуговиц. Праздничный же сарафан украшался на лямках тесьмой, по верхнему краю и спереди — покупными ткаными или шелковыми лентами с растительным или геометрическим узором, а по подолу двумя красными лентами или полосой кумача и фиолетовой и зеленой тесьмой. Носили и сарафан синекки из льняной ткани, окрашенной в синий цвет. Позднее появился прямой сарафан, его шили уже из покупных тканей, зачастую в клетку или красного цвета.

Широкие косоклинные сарафаны архаичного покроя носили и оредежские ижорки, надевая их поверх рубах с широкими рукавами, украшенными кружевом.

Поверх косоклинного сарафана замужние ижорки носили особый вид передника рукавникат. Он был похож на рубаху, разрезанную сзади до уровня талии. Рукавникат шили из одного полотнища белого льна, перекинутого через плечи, затем пришивали рукава, суженные к запястью. Сзади разрез заканчивался круглым отверстием. Этот разрез, ворот, разрез на груди и края рукавов украшались узкой вышивкой красной шерстью. Но самые замечательные узоры располагались по подолу: чаще всего это были фигуры женщин и двуглавых коней, реже — фантастические птицы. Красота вышивки подчеркивалась широкой полосой кумача и кружевом.

В зимнее время вместо сарафана носили длинную юбку. Зимние домотканые юбки хаме были яркими, с узкими или широкими полосами всевозможных цветов: и черного, и красного, и розового, и зеленого, и синего (см. цветную иллюстрацию XXII). Причем ижорки деревень у р. Луги носили юбки только с вертикальными полосами, а живущие на Кургальском полуострове — только с горизонтальными.

Такие юбки делали или из чистой шерсти или из ткани, основа для которой была льняная или хлопчатобумажная, а уток — шерстяной. С начала ХХ в. такие юбки чаще всего носили уже как нижнюю или домашнюю одежду.

Поверх сарафана надевали передник полле. Обычно он был изготовлен из белой льняной ткани и украшен полосами вышивки, разделенными прошивками кумача. Геометрическая вышивка выполнялась двусторонним швом шерстяными нитями красного, желтого, зеленого и синего цвета. По низу такого передника пришивалась полоса кружев или шла бахрома.

Костюм дополнялся одним или двумя полотенцами ваарникке, которые сложенные почти пополам (так, чтобы был виден вышитый конец нижней половины полотенца) подвешивались по бокам к поясу на узком красном плетеном поясе вюо. Часто концы такого пояса украшались бисером. Подвязывались и поясами из разноцветной шерсти, тканными на берде. Иногда по праздникам сарафан подвязывали узким полотенцем кушакка длиной до 250 см при ширине 30-35 см. Его оборачивали вокруг пояса, а концы свешивали сбоку друг над другом. Концы таких полотенец украшали полосами вышивки разноцветными (а иногда и только красными) шерстяными нитями, прошивками красного, реже синего цвета. По узким краям подшивали вязаное крючком белое кружево или делали простую бахрому (см. цветную иллюстрацию XXIV).

На голову надевали сапано, такой же, как и в комплексе с хурстод. Узоры сойкинских и нижнелужских сапано были необычайно яркими и сложными (см. цветную иллюстрацию XXI).

На Сойкинском полуострове носили еще и другой головной убор куккели, чем-то похожий на сапано, но со специально скроенным углублением для головы. Его украшали по краю лобной части и на «хвосте» разноцветной вышивкой темных тонов, но чаще — тонкой красивой вышивкой белым шелком. Еще в конце XIX в. его можно было встретить у пожилых женщин.

К началу ХХ в. старинные одежды почти вышли из употребления. В Западной Ингерманландии ижорки стали носить прямой сарафан и так называемую «кисельную» рубашку. Шилась она из тонких покупных материй — батиста или кисеи. У такой рубахи отсутствовали полики и рукава пришивались непосредственно к вороту. К низу рукавов такой рубахи пришивалось широкое кружево, а сам рукав подхватывался у локтя бантом из цветной шелковой ленты. На шею, по вороту, надевался кружевной воротник блойка с нашитой на него лентойплиссе. Передник тоже шился из белой покупной тонкой ткани. На голову надевали повойник, «колбочку» или «наколку», которые шились из покупных тканей самых разных цветов.

Детали традиционной ижорской одежды дожили и до ХХ в., они сохранились в свадебной одежде, получив новое, магическое значение. Еще в начале века на молодую надевали старинный головной убор саппано, позже сменили его на повойник. Под свадебный с арафан надевали описанный выше хурстут — полотнище на одной лямке. Считалось, что это принесет невесте счастье.

К 1920-м годам сарафаны вышли из употребления, их можно было видеть только у пожилых женщин. Среднее поколение носило кофту-распашонку и широкую юбку в сборку. Молодежь уже ходила исключительно в городских платьях. Старинные одежды лежали в сундуках и порой зимой одевались молодыми для святочного ряженья — в них «ходили в чудо».

Конькова О.И., 2014

Эта постройка не моложе 19 века, она находится на своём историческом месте. Каменный двор – помещение для хранения сена и содержания скота, примыкающий прямо к дому – так выглядит традиционное хозяйство ижор. Сегодня представителей этого малочисленного финно-угорского народа можно встретить в Кингисеппском районе. Они по-прежнему живут своим трудом и хранят традиции предков.

Тамара Андреева приехала не просто в гости к сестре в деревню Мишино, она приехала в своё родовое гнездо. Большой дом их отец здесь построил ещё до войны. Он был разрушен, и жилое деревянное здание пришлось восстанавливать заново. Коридор решили сделать крытым, тогда как исторически пространство между домом и хлевом не имело никакого навеса.

Тамара Андреева, Ижорка:

"Была скотина даже. Даже из соседних деревень, с Красной горки даже скотину оставляли у нас, в частности, овец. Потому что далеко было в Красную горку гонять. Это говорит о чём? Что люди были очень дружные. Очень дружно жили."

Ижорский народ всегда отличался трудолюбием. В их деревнях никогда не злоупотребляли алкоголем. Напротив, день начинали с рассветом, а заканчивали, когда было уже очень темно.

Тамара Андреева, Ижорка:

"У нас папа умел делать абсолютно всё, всё делал своими руками. И кожу выделывал, и бочки ещё сохранились даже, и уренги он тоже сам шил - как сапожки женские, вот в музее они тоже есть, мы всё-всё с чердака всё отдали в музей."

Высокие кожаные сапоги, связанные вручную сети, пешня (маленький лом для создания прорубей) - вот они экспонаты местного этнографического музея. Об ижорах-рыбаках, их традициях и быте здесь можно узнать много интересных фактов.

Никита Дьячков, Сотрудник ижорского музея:

"В деревне Горки здесь на Сойкинском полуострове была часовня; и рыбаки, которые шли на зимний промысел, заходили и просили у святых для того, чтобы они дали хороший улов. Ну и ещё были такие в старину поверья о том, что когда на море был сильный ветер, штормовой ветер, то брали с собой музыкальный инструмент, который назывался каннель и на нём играли во время рыбной ловли и верили, что ветер в скором времени обязательно затихнет."

По старым фотографиям ижорского музея создавали свои костюмы участники народного фольклорного ансамбля из деревни Горки. Коллективу «Сойкинские напевы» 20 лет, 15 из которых они исполняют традиционные ижорские песни и припевки. Музыкальный материал собирали в своей и соседних деревнях. Помогли магнитофон, диктофон, а ещё знание языка и генетическая память.

Ольга Иванова, Ижорка, руководитель народного ансамбля «Сойкинские напевы»:

"На праздниках, конечно, ижоры собираются - они очень красиво поют. И ещё на посиделки приходили. Поговорят там, посплетничают немножко женщины, а потом начинают песни петь, рядом дети - вот это как-то впитывается, как говорят, с молоком матери."

Вера Никифорова, Ижорка:

"Мы просто начали заниматься бычками, а потом с этими бычками мы случайно прикупили маленькую тёлочку. Она у нас росла, росла, выросла и превратилась в корову. И вот так у нас пошло хозяйство."

Сергей с говорящей для рыбака фамилией Карпов после домашних дел отправляется на море, где ловит судака, леща, окуня, лосось, плотву.

Сергей Карпов, Ижорец:

"Сейчас такие зимы - мы всё на лодках ходим. Море-то не замерзает. Зимой в воде даже некуда поставить что-то лишнее, потому что всё вот так вот - сети."

Свой трактор, пресс для сена, индюки, бараны романовской породы - современная ижорская семья из деревни Ручьи продолжает традиции предков.

Вера Никифорова, Ижорка:

"Вот это мой дом родительский, а Сергей с Вистино. У него корни вообще настоящие ижорские. У него прабабушка даже на русском языке не говорила, она была чистая ижорка, а у меня родители тоже ижоры. Но я не научилась ижорскому языку только потому, что когда нас принимали в пионеры, мы не имели права говорить этого слова никогда."

Репрессии, депортация в Финляндию привели к тому, что, вернувшись на родную землю, ижоры долгие годы скрывали свою этническую принадлежность, во время переписи представлялись русскими. Постепенно чувство национальной гордости вернулось, а что до традиций - с ними ижоры никогда и не расставались.

Юлия Миханова, Максим Беляев, Татьяна Осипова, Александр Высоких и Андрей Клемешов, Первый канал. Санкт-Петербург.

Народ ижора — самый малочисленный из всех народов, населяющих Россию. Тут их насчитывается около 200 человек, еще 60 из них живут на территории Эстонии. происходит от шведского слова Ingermanland — так именовали земли к югу от Финского залива. Есть две версии о том, откуда это название: либо от имени Ингигерды, жены Ярослава Мудрого, либо от имени древнерусского князя Игоря, сына Рюрика.

Так что же известно о представителях этнической группы ижора? Общие сведения о народе, помещенные ниже, помогут узнать больше.

Территория расселения

В 12-13-м веках ижорцы жили по обе стороны от Невы, приблизительными границами их поселений были Тосна, Назия. В начале 16-го века их владения достигли реки Оредежи на юге. Но потом территория начала постепенно сокращаться: сначала исчезли поселения на Карельском перешейке, потом около прибрежной зоны Ломоносова, а затем и у реки Оредеж. Сейчас ижорцы проживают лишь в Ломоносовском и Кингисеппском районах Ленинградской области. Некоторые представители этой народности переселились в Санкт-Петербург. Но все же не пренебрегают своими корнями, а идентифицируют себя как ижорцы.

Основной же ареал проживания — Сойкинский полуостров, который находится между Лужской и Копорской губой. Природные особенности этой местности такие, что она почти изолирована от материковой части чередой озер и непроходимыми болотами. Именно поэтому народ ижора в тех поселениях смог сохранить свою самобытную культуру, несмотря на фактическую близость с северной столицей.

История

Первое упоминание о язычниках-ижорцах встречается в булле папы Александра, написанной в 12-м веке. Вскоре в Европе стало известно, что ижора — народ сильный и опасный. В русских же летописях ижорцы впервые упоминаются в 13-м веке в качестве союзников новгородцев. Они отвечали за охрану прибрежных областей от шведов.

Но в 1611 году их землей все-таки завладела Швеция, поэтому многие коренные ижорцы переселились на территорию, подвластную Руси. Но в 1721 году отвоевал эти земли, и они вошли в состав Петербургской губернии.

Перепись 1732 года показала, что на территории Ингерманландии насчитывается около 14 с половиной тысяч ижорян. В 19-м веке их количество слегка увеличилось - до 18 тысяч. Статистика 1926 года показывает следующие цифры: 16137 человек.

Но Вторая мировая война внесла свои коррективы: большая часть коренных жителей была вывезена в соседнюю Финляндию, а много поселений просто уничтожены. Когда они вернулись, жить на родине им не дали, а переселили в Сибирь, где сохранить свою этническую принадлежность и язык стало фактически невозможно. А те ижорцы, что обитали на Карельском перешейке, тоже ассимилировались с местным населением. Носителями языка и исконной культуры остались только жители Кингисеппского района (северо-запад бывшей Ингрии), а также частично уроженцы деревень по реке Коваши.

Терерь ижора — народность вымирающая. В 1959 году их насчитывалось чуть больше тысячи, в 1970-м — 781, а в 1989-м — 276. Самые последние данные — это 266 человек (2010 год). Прискорбно, что средний возраст их составляет 68-70 лет, а это значит, что спустя несколько лет ижора как народность может исчезнуть вовсе.

Язык

Он принадлежит к балтийско-финской группе. Ижорский язык имеет несколько диалектов:

• сойкинский;
• хэваский;
• нижнелужский;
• оредежский.

Сойкинский является основным, на нем говорит большинство ижорцев полуострова. Хэваский распространен в Ломоносовском районе. По-нижнелужски говорят в низовьях где чувствуется сильное влияние водского языка, потому что водь и ижоры живут там вперемешку. Оредежский исчез еще в 1930-х годах, когда умерли последние его носители. Считается, что это был самый чистый из всех диалектов, поскольку избежал влияния

Но речь вначале была только устной у этнической группы ижора. Народ даже не имел своего алфавита. Письменность у ижорцев появилась только в 1930-х годах по инициативе правительства в рамках программы по культурному развитию малых народов. На базе латинского алфавита были созданы буквы, затем разработана единая грамматика. Даже учеба в школах проводилась на родном языке ижорцев, для этого были изданы учебники. Правда, эту программу вскоре свернули. Сейчас всего лишь половина ижорцев владеют родным языком, поэтому с 2009 года он включен в "Атлас языков мира, находящихся под угрозой исчезновения" ЮНЕСКО.

Вероисповедание

Ижора — народ, имеющий богатую духовную культуру. ижорцы были язычниками, но в 13-м веке их начали активно обращать в православие.

После того как Швеция завоевала их земли, стало насаждаться лютеранство, правда, оно не пустило свои корни глубоко. Теперь религия ижоры состоит из симбиоза православия и язычества. Например, до сих пор сохранилась вера в духов земли, воды, хранителей домашнего очага, почитаются священные рощи, камни и т.д.

Ремесла

Традиционными занятиями ижорцев издревле были рыболовство и земледелие. Скотину почти не держали. Были развиты гончарство и деревообработка. Промысел салаки и корюшки был основным заработком ижорцев из прибрежных областей до недавнего времени. Но, к сожалению, эта рыба почти перестала там ловиться из-за размножения одного вида рачков. Поэтому старики остались в деревнях, а их дети и внуки давно переселились в в основном в Санкт-Петербург, в поисках хорошей работы.

Культура

Ижора — народ достаточно самобытный. Одним из интересных элементов национальной одежды являлся особый платок (саппано), который женщина носила, не снимая ни днем, ни ночью. Традиционная женская и мужская рубаха (рятсиня) была расшита богатым орнаментом и скреплялась овальной пряжкой у шеи. Также женщины опоясывались поясом, украшенным бисером и

Была близка русской. Это видно и в традиционных избах, и в орудиях земледелия. Песни-причитания — это неотъемлемый атрибут всех обрядов, начиная со свадьбы и заканчивая похоронами.

Известна на весь мир рунопевица Ларин Параске, ее стихи-песни вошли в эпос "Калевала". Памятник, изображающий эту знаменитую ижорку, стоит в центре Хельсинки.

Возможно, вскоре останутся лишь воспоминания об этом некогда могучем народе. Но пока существуют последние представители ижоры, жива и их древняя культура.

Публикации раздела Традиции

Исчезающие народы России. Ижоры

С приходом современной цивилизации происходит активная ассимиляция людей разных культур. Многие народности постепенно исчезают с лица земли. Редкие их представители пытаются сохранить и передать традиции и обычаи своего народа. Благодаря им, история жизни коренного населения России раскрывает свои тайны – полезные и поучительные, не потерявшие своей актуальности до сих пор.

Традиционный праздник ижорской культуры «Никола Вешний (Весенний)» в Вистино

Ижоры – малочисленный финно-угорский народ, который наряду с водью с древнейших времен населяет северо-западные земли Ленинградской области.

В русских письменных источниках ижоры (ингры, ингарос) и Ижорская земля упоминаются с XIII века. Наряду с карелами ижоры часто фигурируют в летописях при описании битв с врагами Русской земли и потому считаются народом опасным. Они выступали вместе с новгородцами в военных столкновениях со шведами, финским племенем емь и ливонскими рыцарями. Именно ижорский староста «старейшина в земле Ижерстей, именем Пелгусий (или Пелгуй)» в 1240 году предупредил князя Александра (будущего Невского) о высадке шведов на берегу Невы.

Некоторые историки считают, что топоним происходит от карельского «инкери маа», что означает «прекрасная земля». Другие этнографы, напротив, полагают, что слово «ижора» в переводе с финского означает «грубый, неприветливый». Как бы там ни было, антропологические исследования показали, что предки ижор – самые первые люди, поселившиеся на землях от прилужских болот до лембаловских озер. По имени финно-угорского народа названа Ижорская возвышенность – местность к югу от Невы и река Ижора.

Девушки в национальных костюмах. Сойкино. 1911 год

Молодые со свекровью. Дер. Глинки Кингисеппского района. Фотография Д. Золотарева. 1926 г. (Фотоархив РЭМ)

Жители дер. Харьявалта (Гора Валдай Ломоносовского района). Фотография С. Паулахарью. 1911 г. (Из книги «Ингерманландия глазами Самули Паулахарью. Велоэкспедиция летом 1911 года») (Фотоархив Центра коренных народов ЛО)

«…Примечается у них лукавство в великом почтении; они проворны и гибки. Вместе с тем у них в характере нет злобы и праздности, напротив, ижорцы трудолюбивы и соблюдают чистоту», – так в XVIII веке характеризовал эту народность писатель и путешественник Федор Туманский.

Ижорский язык произошел от древнекарельского языка – основы и относится к прибалтийско-финской группе финно-угорских языков. В ижорском языке выделяют четыре диалекта. В 2009 году ижорский язык был включен ЮНЕСКО в Атлас исчезающих языков мира как «находящийся под значительной угрозой исчезновения».

Традиционно ижоры занимались земледелием, скотоводством, рыболовством, лесным промыслом. Выращивали зерновые (рожь, овес, ячмень), технические культуры (лен, коноплю), овощи (репу, капусту), с XIX века – картофель. В XIX веке было развито отходничество, посредническая торговля, ремесла, в том числе гончарное и деревообделочное. В деревне Большое Стремление изготовляли гончарную посуду – от огромных опарных горшков в желтой или коричневой поливе до маленьких горшочков, все предметы необходимой крестьянской утвари. Белая посуда напоминала дорогой фарфор. Именно ее на парусных лайбах часто увозили через залив на ярмарки в Финляндию.

Как и все финно-угры, ижорцы в древние времена были язычниками, а с переходом этой земли во владения господина Великого Новгорода постепенно приняли православие.

Несмотря на это, языческие традиции среди народа были чрезвычайно крепки. Собственно, от православия только и осталось, что посещение храма. Свои праздники ижоры проводили «без шуму и ссоры, и если явится кто шумной или бранчливый, то тащят в воду и окунят, чтоб был смирен».

Самым главным годовым праздником считался Педро (Петров день, день св. первоверховных апостолов Петра и Павла). Обряды земледельческого праздника (ижоры приносили к священным деревьям еду и питье для духов предков) должны были умилостивить души усопших и христианских святых, а также способствовать плодородному году. Не менее торжественно отмечался и Ильин день. На ритуальной трапезе-«братчине» собиралась община всей деревни. Плясали, что было мочи, и пели от души.

Благодаря собирателям за 200 лет скопились десятки тысяч ижорских песен. Давид Эммануэль Даниэль Европеус, один из ведущих собирателей финно-угорского фольклора, за три месяца поездки в 1847 году записал около 800 рун! Главный исследователь ижорских обрядов Вяйне Салминен в поименный справочник занес информацию о 1200 (!) народных певцах Ижорской земли.

Ижорская свадебная кукла и свадебный хлеб «куппээлилейбя»

Рунопевица Ларин Параске на картине Альберта Густава Эдельфельта. Финляндия, XIX век

Курная изба в дер. Савимяки (Глинки Кингисеппского района). Фотография С. Паулахарью. 1911 г. (Из книги «Ингерманландия глазами Самули Паулахарью. Велоэкспедиция летом 1911 года») (Фотоархив Центра коренных народов ЛО)

«Сколько песен можно запомнить за всю свою жизнь? Обычные люди знают десятки, талантливые – сотни. А какой эпитет подобрать человеку, знавшему их более тысячи? Звали ее Ларин Параске, в девичестве – Параскева Никитична Никитина. Она родилась в 1833 году в деревне Мякиенкюля прихода Лемпаала (по-русски – Лемболово), на территории нынешнего Всеволожского района. Ей повезло: она выросла на Ижорской земле, где древних песен было больше, чем камней на маленьких крестьянских полях. Ведь ее народ – ижоры, чья численность никогда не превышала 20 тысяч человек, – сохранил более 125 тысяч песен! В ижорских деревнях пели почти все. Но она превзошла всех. От нее записано 1152 песни, 1750 пословиц, 336 загадок, множество причитаний. Она знала более 32 тысяч стихов!
У нее была просто фантастическая память и невероятный талант. В любую старинную песню она вносила что-то свое, ее импровизационный дар завораживал всех. Она придумывала песни сама и вкладывала в них всю свою тихую радость и огромную боль.
Жизнь Ларин Параске была тяжела и многотрудна, но ее голос пел чисто и прекрасно, как «руокопилли», как тростниковая свирель. Это был забытый нами голос народа, который первым пришел на эти земли много тысяч лет назад» .

Ольга Конькова, этнограф, председатель Общества ижоры и води, наполовину ижорка, директор Центра коренных народов Ленинградской области

Старинная ижорская одежда, украшенная бисером, жемчугом и раковинами каури, привезенными с берегов Индийского океана, была очень красива. Самая нарядная часть костюма – головной убор саппано. Расшитый золотыми нитями, он имел доходящий до пола узорчатый шлейф. Развевающиеся на ветру женские саппано сравнивали с реющими парусами рыболовецких лайб.

Удивляли нестандартностью и ижорские дома, в которых черные от копоти курных печей потолки сочетались с желто-медовыми стенами и мебелью. Не менее интересен был и внешний вид жилищ. Соломенные крыши фиксировались жердями, перекрещенные концы которых оформляли в виде птичьих голов. Такой декор назывался «харакат» (то есть «сороки»).

У ижор были любопытные свадебные обычаи. Так, обязательным элементом сватовства было курение табака всеми участниками обряда. У ижор даже возникла поговорка: «Если дым появился над домом, значит или пожар, или курят на обручении!»

Сразу после церковного венчания жена возвращалась домой к отцу, а жених – в свой дом. Каждый из них по отдельности, со своими родственниками, праздновал это событие и принимал свадебные подарки.

На следующий день молодой с родней ехал забирать нареченную. После угощения и пения «отъезжей» песни все собирались в доме новобрачного. За стол садились все, кроме молодой жены. Ей полагалось стоять у дверей и кланяться на обе стороны, приглашая гостей к угощению. В ходе свадебного пира пели особые песни, поучающие молодых, как вести себя в семейной жизни. После торжеств нареченная брила голову и отращивала вновь волосы только после рождения первенца.

Не то чтобы в Вистино ждут каждого существующего журналиста, чтобы рассказать всем и вся об ижорах, чтобы мир знал, кто они такие. Нет. Елена Кострова, хранительница ижорского этнографического музея, глубоко вздыхает, скептически смотрит на нас… и посылает на экскурсию.

Вымирать-то никто не собирается.
Историческая справка

Древнейшими жителями Петербурга, а точнее его территорий было племя ижора («ижера») именем которых звалась вся Ижорская земля или Ингерманландия (по обоим берегам Невы и Западному Приладожью), переименованная впоследствии в Санкт-Петербургскую губернию.

Первое письменное свидетельство об этом племени относится к XII веку. В нем папа Александр III наряду с карелами, саамами и водью называет язычников Ингрии и запрещает продавать им оружие. К этому времени ижорцы уже наладили прочные связи с пришедшими на соседние территории восточными славянами, и принимали активное участие в образование Новгородского княжества. Правда, сами славяне культурный элемент ижорцев различали слабо, называя все местные финно-угорские племена «чудью». Впервые, в русских источниках заговорили об ижорцах лишь в XIII веке, когда те вместе с карелами вторгались на русские земли.

Лишь в 1721 году Петр I включил этот край в Петербургскую губернию Российского государства. Во время ревизии 1732 года в Ингерманладии насчитали лишь 14,5 тысячи «старожилов ижорян».
По данным академика П. Кеппена в 1848 году в 222 селениях Петербургской губернии проживало 17 800 ижор, а в соседней выборгской губернии - еще 689 человек. В середине XIX состоялось новое «открытие» ижоры как народа, обладающего удивительной песенной культурой: у ижор записано более 15 тыс песен!
С конца XIX века численность ижор начала сокращаться: в северной и центральной части Ингерманладии ижоры ассимилировались превосходящим их по численности финским и русским населением. В 1926 году насчитывалось уже 16 137 ижор. В это же время осуществляется попытки поддержки ижорской культуры: организуется Сойкинский ижорский национальный совет, позднее создается ижорская письменность, издаются учебники на ижорском языке и вводится обучение на родном языке.
Но события 1930-1940 х годов нанесли самый значительный урон ижорскому народу и его традиционной культуре. Большое число ижор пострадало от последствий колонизации. В 1937 году была прекращена всякая общественная деятельность на ижорском языке, закрыты национальные школы. В году войны на ижор обрушились новые испытания: подавляющее большинство вывезли в Финляндию, через концлагерь Клоога на пароходах. Многие погибали от различных инфекционных болезней. Из 7000 в первую неделю погибло 1000 человек от различных болезней. Потом ижоры проживали в Финляндии, использовались для различных работ. С мест высылки вернулись в Советский союз не все, а тем кто смог запретили селиться в их родные дома и деревни. Началась этническая скрытность, потому население очень сильно уменьшилась.
Сейчас насчитывается только 262 ижора.

По ходу экскурсии мы узнаем, как одевались ижорские женщины, сколько у них было головных уборов, как они стирали и где модничали. Рассказ экскурсовода Никиты Дьячкова настолько полон деталей, что, кажется, будто он сам видел, как десятки лет назад молодая девушка вышивала себе полотенца для приданого.

На полотенцах нет ни узелка, ни пропусков - оно идентично с обеих сторон. Женихи выбирали себе невесту по вышитому полотенцу: если все одинаково, без ошибок и брака, значит, девушка станет хорошей женой. Кстати, одно из таких полотен действительно есть в ижорском музее. Вещице более 100 лет.
А принесли полотенце местные жители. Вот так, разбирая чердак, нашли важный экспонат.

Старинные предметы хранятся у ижор в домах. Некоторые люди переделывают традиционные дома, и все эти вещи становятся ненужными, их просто выбрасывают. Более сознательные жители приносят сюда в музей. Каждая эта вещь может рассказать более подробно и более интересно о традиционной ижорской культуре, - поясняет Никита Андреевич

После исторического ликбеза, мы понимаем, к кому приехали. Только тогда экскурсовод Никита Дьячков отправляет нас общаться с Еленой Ивановной. До этого смысла в разговоре бы не было. Мы приехали делать материал с неверным посылом. Слово «вымирающие» относительно ижоров больше у нас не звучит. Это малочисленный народ, чья ассимиляция - нормальный процесс, происходящий с любым небольшим народом. А вот традиции, культура и история не исчезнут, пока есть люди, которые этим занимаются, изучают и передают последующим поколениям. До тех пор, пока есть люди, которые этим живут.
Не то чтобы мы поехали с отсутствием даже приблизительных знаний… Мы старательно погуглили тему: что к чему? - однако, все это было впустую. Только увидев своими глазами музей, из первых уст услышав историю и лично пообщавшись с ижорами, - мы поняли, что традиции и культура тут живы и исчезать не планируют.

Нам повезло познакомиться не просто с ижорами, которые знают о своем прошлом. В музее мы нашли человека, которого можно назвать душой и сердцем этого народа. Елена Ивановна, честно говоря, сначала нас напугала своей серьезностью. Будто очень устала от внезапных вспышек внимания журналистов, громких выводов про исчезающие ижоры, небрежных заголовков в СМИ…

Однако в характере ижоров - сдержанность и гостеприимность, если они видят, что гости хорошие.

За чашечкой чая Елена Ивановна рассказывает о деятельности музея, о проблемах, которые не так уж и важны, когда занимаешься тем, что любишь и чем горишь. Мы приехали узнать о проектах, о финансировании и мероприятиях, о программах популяризации ижорских традиций... А нашли настоящую культуру, которая начинается только внутри каждого конкретного человека. Елена Викторовна, все еще смеясь над тем, что ее народ вымирает, показывает вышитые росписью полотенца. Эти работы сделали ученицы на занятиях. Причем возраст учениц уже раза три перевалил за 18. Бабушки с огромным удовольствием и не менее большими нервами, старательно осваивают эту технику шитья.

“ - Что сложного: взять, нарисовать ижорскую свадебную куклу, сделать 15 копий и раздать детям, чтобы раскрашивали? Очень большое финансирование нужно, миллионы! Главное ведь желание. Мы вот сделали такие раскраски, и с детьми учим элементы национального костюма, учим традиции (зачем нужна свадебная кукла, например), еще и речь развиваем, разучивая элементы наряда. "
Дети рисуют, изучают краеведение, ткут коврики на станках и лепят горшки в мастерской. А если, например, станков не хватает, Елена Ивановна делает простейшую модель из картона и ниток. («Вот вам и занятия на мелкую моторику, все просто») И на каждом таком примере повторяет, что главное начинать с себя. Как она, как Никита Андреевич, сам выучивший язык, как Дмитрий, гончар, работающий в мастерской без воды.

Знаете почему ижоры такие сдержанные и серьезные?
- улыбаясь говорила Елена Ивановна,

Потому что море не любит растреп. Вот вы видите, вы из Петербурга приехали, даже на гончарном круге горшок с завитками сделали, а у нас все сдержано, лаконично, практично.

Мы могли бы сидеть и ждать чуда, но тогда бы тут всего этого не было. А так, мы сами по чуть-чуть собирали, создавали, нас стали замечать и помогать. Вот будем строить новую гончарную мастерскую. На учебные пособия деньги выделили. Ведь финансирование на пустое место не выделяют, спонсируют уже какой-то существующий проект. А проект начинается с людей, которые им занимаются, - объясняет нам директор музея.

Музей ижорской культуры - это не просто здание,
где лежат артефакты.
Елена Ивановна - не просто сотрудник бюджетного учреждения. Вистинский музей - это место, где живет культура ижоров. Это место, где каждую бабушку, занимающейся росписью, знают по имени и за каждую переживают. Это место, где могут воспитать в детях национальную аутентичность в ходе веселой игры. Тут никого не прогонят, потому что чего-то не знают или в чем-то ошибся. Наоборот, все расскажут и покажут, объяснят свой образ жизни и идеологию.
Елене Ивановна было важно объяснить нам, студентам, которые приехали освещать проблему вымирания народа, одну вещь.
Число людей не так важно, если каждый из них знает, кто он, откуда он, помнит свою историю и передает все эти знания своим детям. Или дети передают взрослым

project312178.tilda.ws Они живы!